Still alive
Я все еще жива. И мы не потеряемся.
Я все еще жива. И мы не потеряемся.
Один раз я увидела в телефоне пропущенный звонок от одного директора клиники. Дело было вечером, перезванивать было лень, но служебный долг это дело чести. Звоню.
— А, Катя, чего я вам звонила-то? У вас не осталось текста молитвы святому Иуде Фаддею?
— Под рукой, — говорю, — нет. Но найду — пришлю...
— А то нам выделили деньги на строительство нового корпуса, но мы никак не можем пройти согласования. А если согласований не будет, то весь проект встанет, еще может и деньги придется вернуть. А проблема вот в чем — теперь, оказывается, каждая новая стройка больницы невозможна, если нет бомбоубежища. Другие клиники как-то выкручиваются — у них метро рядом, или еще что. А у нас ничего подходящего рядом нет, и места для нового бомбоубежища на 800 человек нет. Впрочем, и строить его не на что.
(Пытаюсь сообразить, при чем здесь Святой Иуда, а директор клиники продолжает)
— Мы уже все министерства оббегали, все средства исчерпали, везде обратились — ни в какую нам без бомбоубежища не согласовывают. Осталось только Святого Иуду просить, без него уже никак.
(Прислала я им текст молитвы в переводе piotr sakharov. И что думаете — помог святой. Согласовали все. Новый корпус клиники будет построен).
Фонд «Подари жизнь» известен всем, и история фонда вроде бы тоже на виду. И всем известно, что фонд строит в Переделкино пансионат для детей, находящихся на амбулаторном лечении.
Но мало кто знает, что в качестве пансионата нам как-то предложили монастырские кельи на Рогожской заставе. И мы с Гришей Мазманянцем даже ездили встречаться с представителями общины старообрядцев и рассматривать кельи. Кельи оказались непригодными. Во-первых, в них трудно было обеспечить нужную нашим детям вентиляцию и нашу почти стерильную чистоту. Во-вторых, ездить через город до больницы очень неудобно — пробки.
Но вот был такой анекдот в жизни фонда.